Кинорежиссер Сергей Соловьев

о будущем и прошлом нашего кинематографа

«Меня поразила истинная жизнеспособность человеческой души»

Кинематограф как бизнес имеет огромный потенциал. Что нужно для того, чтобы наше кино стало интересным для вложения денег сейчас и как при этом соблюсти интересы «интеллектуального меньшинства»? Кинорежиссер Сергей СОЛОВЬЕВ — о будущем и прошлом нашего кинематографа:

Почему российские бизнесмены вкладывают деньги в американское кино

 БИЗНЕС: Не знаю, как в России, а у нас в Украине бизнесмены не спешат вкладывать деньги в кинопроизводство. К примеру, наш режиссер Юрий Ильенко никак не может закончить съемки фильма о Мазепе — не хватает средств, не находятся спонсоры. Как вы думаете, почему так происходит?

Сергей СОЛОВЬЕВ: Потому что не существует нормальных законов, в результате действия которых стало бы выгодно вкладывать деньги в национальное кино. Выгоднее те же самые средства инвестировать в американское кино. Огромное количество российских денег задействовано в заокеанских проектах. Естественно, это не афишируется, порой делается через подставных лиц, но я располагаю такой информацией. Сведущие люди прекрасно понимают, что кино — это превосходный и прибыльный бизнес. Но пока, увы, не у нас. Потому что у нас произошел чудовищный кризис кинематографа. А во времена СССР кино было второй по доходности статьей бюджета — после алкогольных напитков. Когда же распад страны дошел до предела, стали снимать всего три-четыре картины в год. Они приносили какие-то “левые”, темные деньги, но не давали былой прибыли.

В России на сегодняшний день средняя картина, снятая, скажем, в Москве, стоит миллион долларов. Даже при самом колоссальном ее успехе в прокате можно вернуть только 400 тысяч. То есть плановые убытки составляют около 600 тысяч долларов.

БИЗНЕС: Почему же тогда на производство фильмов деньги все-таки дают?

Сергей СОЛОВЬЕВ: Это уже другой вопрос. Дело в том, что при нашем законодательстве можно “отмывать” довольно крупные суммы. И на это бизнесмена толкает не его грязная — “отмывательская” — сущность, а установленный в государстве порядок, который нормальный предприниматель считает невозможным для себя не использовать. Наши нынешние законы способствуют появлению уголовщины, а не расцвету национальной кинематографии.

(У нас есть некоторые сомнения насчет того, что кино подходящая сфера для отмывания денег. Особенно с учетом упомянутых выше убытков. Но Сергею Соловьеву, конечно, виднее. — Ред.)

БИЗНЕС: Что же происходит с нашим кино сейчас?

Сергей СОЛОВЬЕВ: Я — представитель российского кинематографа, который сегодня влачит полубезумное существование. Как можно, имея потенциального кинозрителя, проживающего от Тихого океана и до Балтийского моря, при том, что уже к пяти часам вечера начинает темнеть и людям особо нечем заняться, не использовать возможностей кино? Ведь даже историческое сознание наших людей формировалось под его воздействием. У советского человека все самое главное в жизни было связано с кинотеатром: здесь назначались свидания, переживались любовные истории. Мы узнавали, на какой земле и как живем, что такое нравственно и безнравственно тоже в кинотеатрах. Кино приносило в бюджет огромные деньги. А теперь вдруг выяснилось, что это чисто культурная сфера, которая требует колоссальных государственных дотаций. Вот такой случился идейный и экономический маразм. А точнее, это — экономическое преступление: страна живет на “нефтедоллары” за счет обеднения ее природных ресурсов и уродования природного облика, за счет ввоза ядерных отходов. И при этом никто не желает использовать свои собственные экономические ресурсы, одним из которых является кинематограф. Разумеется, если привести в порядок государственное отношение к нему. Повторяю, экономический ресурс кинематографа колоссален. И он не исчерпывается, а имеет стойкую тенденцию к увеличению. Во всем мире люди в уик-энд приходят в кинотеатры. Это снова стало модно. И в Москве в кинотеатре “Россия” билеты на премьеру американского фильма, которые, кстати, невозможно достать, уже стоят по 15-18 долларов. И люди с удовольствием их платят, чтобы попасть на просмотр. Зачем при этом прокатчику крутить отечественные картины, которые не приносят такого дохода? Когда я прихожу к своим друзьям — кинопрокатчикам — с просьбой устроить премьеру моего нового фильма, я краснею от стыда. Потому что я понимаю — явился к ним, чтобы отобрать у них их деньги. Зачем люди построили кинотеатр? Чтобы получать прибыль. А я этой прибыли их поневоле лишаю. Делая это со скорбной физиономией борца за приоритеты национального искусства.

Как Голливуд стал спонсором Германии и Франции

 БИЗНЕС: Насколько можно судить, не только Китай и Латинская Америка, но и Европа активно сопротивляется голливудской киноэкспансии.

Сергей СОЛОВЬЕВ: И не только сопротивляется, но и использует Голливуд в качестве спонсора, финансирующего развитие национального кино. В Берлине несколько лет назад американцы построили шесть многозальных кинотеатров — суперсовременных мультиплексов и реконструировали Зоопалац. Я был ошеломлен: думаю, неужели немцы тоже с ума сошли, повалились под американцев? Будучи в Германии, специально пошел в мэрию Берлина, чтобы поинтересоваться, зачем они это сделали. Оказывается, власти города приняли очень разумное решение. Построенные американцами кинотеатры имеют по семь и одиннадцать залов разной величины. В больших залах на 800-1000 мест почти круглосуточно идут новые голливудские блокбастеры. С дохода, получаемого от их проката, выделяются средства на круглосуточную работу двух залов, по 80 мест в каждом. В одном из них показывают национальное немецкое кино. Второй зал отдан под так называемое арт-кино. Там танцевать в темноте можно до полного обалдения. Более того, с дохода от проката собственных фильмов в Германии американцы получают лишь 10 процентов. Все остальное идет на развитие кино ФРГ. Такие условия были оговорены в договоре, разрешающем американцам строить кинотеатры в Берлине в рамках специально созданного акционерного общества, где 51 процент акций принадлежит городу. Разве это не разумное решение?

Выступая в совете глав правительств СНГ, я предложил построить в 11 странах содружества 11 мультиплексов. Деньги в их создание должны вложить все государства, образовав первое Международное акционерное общество, которое занялось бы поддержкой национального кинематографа. Все проголосовали “за”, но потом тихо-тихо эту идею размыли, замяли. Кому невыгодно ее воплощение в жизнь? Прокатчикам наших стран. Сначала они удобно обосновались на приватизированных площадях кинотеатров, бывших некогда в коммунальной собственности, а теперь получают прибыль от проката зарубежных фильмов. До отечественного кино им и дела нет.

БИЗНЕС: Ваш коллега Станислав Говорухин, судя по его резкому выступлению за “круглым столом” по проблемам государственной поддержки национального кино, не вполне разделяет ваше мнение о том, что в честной конкурентной борьбе американское кино нам не одолеть. Он считает: беда нашего кино в том, что режиссеры просто разучились снимать интересные фильмы. Говорит, что и законы, необходимые для развития кино, есть, и на киностудии “Мосфильм” такой ремонт отгрохали, что “из туалетов уходить не хочется”...

Сергей СОЛОВЬЕВ: “Мосфильм” преобразился вовсе не за счет того, что мы сняли какие-то любимые зрителями картины или получили выгодные заказы от государства. Студию привели в порядок на деньги, полученные от демонстрации картин старого кинофонда. Тот же Леонид Гайдай, приносивший в советское время миллионные прибыли, и после своей смерти “пашет” на “Мосфильм” как проклятый. Это его туалеты, его крыши, его мебель. А вдова Гайдая получает в месяц около 600 рублей пенсии — всего 20 долларов. О чем это свидетельствует? О законодательском маразме. И нечего говорить, что создателям кино нужно на себя оборотиться. Пенять надо на государство, на его апатичность, леность и абсолютное непонимание того, что хорошо, а что дурно.

Казалось бы, Андрей Тарковский в свое время считался “незрительским” режиссером. Будто бы он широким массам непонятен. Андрей снимал картины, которые никак не соревнуются с голливудскими. Кстати, сам Тарковский Голливуд ненавидел, был там три дня, плюнул на порог и уехал. Так вот, ежегодно картины Тарковского приносят “Мосфильму” 120 тысяч долларов прибыли. Или возьмем мою не самую успешную в прокате картину “Асса”. Разве ее можно в этом смысле сравнить с “Операцией “Ы” или “Белым солнцем пустыни”? Стоимость создания “Ассы”, включая рекламную кампанию, составила 460 тысяч рублей. За первый год проката ее посмотрели 28 миллионов зрителей. Средняя цена билета была рубль пятьдесят копеек. Получается, что “Асса” вернула государству почти 40 миллионов. Вот это и была та киноиндустрия, которую мы утратили не на уровне нашей творческой неспособности соревноваться с американцами, а в результате государственной безмозглости и законодательного хулиганства. В этом я убежден.

В той же Франции и гениальные национальные картины, и не очень удачные, одинаково защищены законом. А главным спонсором французского кинематографа опять-таки является Голливуд; сверхприбыль от демонстрации его фильмов идет на развитие национального французского кино.

А у нас некоторые придурки пытаются за государственные деньги имитировать американское кино, вступая с ним в открытую схватку на наших экранах. Это совершенно глупое и бессмысленное занятие. У нас было свое — прекрасное, любимое народом — кино. Считается, что мы живем в демократическом государстве. Но ведь основой любой демократии является соблюдение прав меньшинства. Есть у нас прослойка интеллигенции, тоскующая по тому кинематографу, который она называла настоящим. Это меньшинство — не самая дурная и не самая плохая часть общества. И его права должны быть обеспечены точно так же, как и права большинства. А рыночные балбесы и свиньи, которые сейчас взялись за кино, легли под это не всегда разумное большинство. Потому и с искусством у нас сейчас “напряженка”.

Художника может обидеть каждый

 БИЗНЕС: А вам лично, как режиссеру, который в советское время был ограничен партийной цензурой, стало легче работать после объявления демократии?

Сергей СОЛОВЬЕВ: Когда я работаю, то да, значительно легче. Но снимаю фильмы я теперь реже. Вообще, восемь лет не работал. При том, что у меня есть возможность зайти в любой кабинет и о чем-то попросить. А что уж говорить о тех моих товарищах, у которых нет такой возможности?! Они пребывают просто в чудовищном положении. И это — выдающиеся профессионалы. Один Владимир Мотыль чего стоит.

БИЗНЕС: Расскажите о том, как у вас возникла идея фильма “Нежный возраст”. Удивительное дело: эта шоковая картина вызывает в душе светлые, добрые чувства.

Сергей СОЛОВЬЕВ: Исполнитель главной роли и один из авторов сценария фильма “Нежный возраст” — мой сын Дмитрий. Нам — родителям — кажется, что мы все знаем о своих детях. И пока Митя рос, я тоже был в этом убежден. Но вот однажды мы с ним застряли на даче: у нас кончился бензин. Свободного времени было достаточно, и я поинтересовался у сына, чем занимаются его бывшие одноклассники? Как сложились судьбы его друзей? Он ответил. Я ушам своим не поверил, даже возмутился: “Что ты мелешь? Что за бред ты несешь?!” А потом как сын чекиста, а у меня отец когда-то был очень крупным чином в КГБ, я стал “раскалывать” Митю по полной программе. Раскалывал я его двое суток, и от услышанного у меня зашевелились волосы на голове. Поскольку я понял, что вообще ничего не знаю о жизни сына. А потом подумал, что в этом нет ничего страшного. Вспомнил свои отрочество и молодость. Ну, конечно же, и у меня была своя тайная жизнь, о которой родители даже не подозревали. И вот та тайная жизнь и была настоящей, главной. И я очень благодарен сыну за откровенность, за то, что он открыл мне свою тайную жизнь.

Нам приятно и удобно в мире наших иллюзий. Нам неприятно, неудобно и страшно жить в мире правды. И все-таки, иногда необходимо поворачиваться от наших иллюзий в сторону правды.

Я позвал на премьеру фильма Михаила Сергеевича Горбачева — мы с ним знакомы. Когда закончился просмотр, он подошел ко мне и сказал: “Слушай, я тебе клянусь, что ничего этого не знал и не подозревал”. Я говорю: “Михаил Сергеич, я тоже ничего этого не знал и не подозревал”. На что он грустно заметил: “Ты-то мог не подозревать и не знать, но я-то обязан был знать или хотя бы предполагать развитие событий”.

Иногда говорят, что это картина о потерянном поколении. Нет, “Нежный возраст” — фильм о найденном поколении. Из Митиного класса, о котором идет речь, многих действительно уже нет в живых. Эти ребята как будто прошли фронт. Фронт Чечни, фронт наркотиков, фронт безвременья, когда у них отняли историю, переломали ее и предложили другую взамен. И во всем этом меня поразила истинная жизнеспособность человеческой души. Невероятная жизнеспособность юности, которая проходит через все, даже самые страшные коллизии, как нож сквозь масло. На самом деле это картина о любви.

БИЗНЕС: Вы можете сказать о ком-то из своих молодых российских коллег, что это талантливый кинорежиссер?

Сергей СОЛОВЬЕВ: Нет. Не могу. Повторяю, это — редчайшая категория. Да и про себя такого не скажу. Вот у кого есть несомненная природная талантливость, так это у Рустама Хамзамова и у Леши Германа. Я, например, к себе отношусь как к очень умеренному и грамотному профессионалу. У меня от природы никаких особых талантов нет. Я не смог выучить иностранный язык в силу неталантливости. Я не смог обучиться игре на фортепиано. Просто любовь к кино и огромное количество хороших людей, которых я встретил в начале творческого пути, создали довольно интересную, насыщенную и многообразную мою жизнь в профессии. Но сказать, что мой талант реализовался, я не могу, потому что начало этой формулировки мне неясно до сих пор: есть талант или нет?

“Пастернак — не дурак, а Лев Толстой — не жлоб”

 БИЗНЕС: Украинские социологи из специализированного института Национальной академии наук в течение последних восьми лет по особой программе исследовали наше общество и пришли к выводу, что в настоящее время оно пребывает в состоянии социального безумия, характерного для периодов системных трансформаций. Кто-то живет прошлым, кто-то будущим, настоящее пугает всех и каждый по-своему ненормален. Как художник, “инженер человеческих душ”, вы согласны с таким выводом?

Сергей СОЛОВЬЕВ: Если вы мне назовете хоть один период в нашей истории, а триста с лишним лет у России и Украины она была общей, когда бы мы жили в разумном состоянии, то я буду приятно удивлен. Разве в здравом уме и твердой памяти можно было начать строительство социализма с небольшой группой авантюристов, неизвестно откуда взявшихся? А потом одним махом зачеркнуть общую историю разных народов? К сожалению, все, что происходило и до сих пор происходит, — это выражение какого-то нашего общеславянского безумия. Я думаю, что душевно нам забавнее, занятнее так жить. Нас даже поражает, что на Западе общество устроено более или менее разумно. Там, если человек работает, значит, он обеспечен и не будет бедствовать в старости. А у нас человек всю жизнь трудился, шел со штыком сначала на “белых”, потом на “кулаков”, потом победил фашизм, а сейчас стоит у помойки с крючком в поисках пропитания. Потому что вдруг выяснилось, что он не за то, что надо, боролся. Не в тех штыком тыкал, не в той войне победил. Пускай теперь и роется в мусорниках. Разве это не безумие?

БИЗНЕС: Себя лично вы относите к богатым людям?

Сергей СОЛОВЬЕВ: Да что вы говорите, откуда же взяться этому богатству?

БИЗНЕС: Ну, хотя бы духовно, вы — богатый человек?

Сергей СОЛОВЬЕВ: Духовно богатые — это люди другой степени образованности, нежели я. Один из самых главных моих комплексов заключается в том, что я абсолютно не знаю иностранных языков. Я не получил в детстве хорошего начального образования.

БИЗНЕС: Как вы считаете, “новые русские” и “новые украинцы” понимают, что “Пастернак — не дурак, а Лев Толстой — не жлоб”? По вашему собственному определению культурные люди должны хотя бы это понимать?

Сергей СОЛОВЬЕВ: Думаю, что нынешние “новые” все понимают. Дело в том, что уже сменилось поколение “новых русских”. Те — прежние, с бритыми затылками и золотыми цепями, ушли на покой. Они либо в земле, либо в тюрьме, либо на Пальма-де-Мальорке. Следующее поколение бизнесменов извлекло из этого опыта необходимые уроки и ведет себя вполне культурно.

БИЗНЕС: Неужели вас ничего не смешит в их образе жизни?

Сергей СОЛОВЬЕВ: Все смешит. Да и их самих смешит. Разве не забавно то, что сейчас весь московский бомонд сидит в китайских ресторанах и пытается есть рис палочками только потому, что это модно? У меня очень много приятелей среди предпринимателей, так что я знаю, о чем говорю. Более того, я даже хочу снять о них фильм под названием “Feelings” и сейчас пишу его сценарий. Это будет рассказ о новорусском, очень хорошем человеке, которого страшно смешил его образ жизни. И насмешил он его аж до смерти.

БИЗНЕС: Это будет новый объект вашего художественного исследования?

Сергей СОЛОВЬЕВ: Я ничего не исследую. Просто это объект моего нового увлечения.

БИЗНЕС: Плачевное состояние национального кино, очевидно, приносит не только экономический, но и моральный ущерб?

Сергей СОЛОВЬЕВ: Да, это еще и нравственный маразм, свидетельствующий о полном презрении к простым людям. Кино у нас никогда не было изысканным искусством для избранных, а всегда являлось своего рода фольклором. Помните, у Маяковского: “Улица корчится безъязыкая, ей нечем плакать и разговаривать”? Сейчас у нас именно такая ситуация.

Недавно я побывал на премьере своего фильма в Тбилиси. И после просмотра у нас состоялась, наверное, самая грустная вечеринка в моей жизни. Пришли не нее почти все выпускники ВГИКа, начиная с 1958 года. В том числе Рено Чхеидзе и Миша Кабахидзе. И мы пили вино до утра. Выяснилось, что у наших грузинских коллег вообще нет никаких надежд на возвращение когда-то замечательного национального кинематографа. В их в стране нет того количества потенциальных зрителей, которые могли бы вернуть средства, необходимые для производства современного кино. Вывод? Нам всем в бывших союзных республиках необходимо работать над восстановлением некогда единого кинематографического пространства.

На первый взгляд, это может показаться фантастикой. Да ничего подобного! Латиноамериканский кинематограф спасся именно таким способом. Имея под боком Голливуд, рядом с которым они не могли ни вдохнуть ни выдохнуть, наши коллеги из Бразилии и Колумбии нашли выход. На общей Латиноамериканской конференции они выработали межнациональный закон о кинематографе. И теперь у них защищают национальное кино и межнациональное кинопространство, что обеспечивает экономический оборот, достаточный для развития этого вида искусства. К примеру, в Колумбии меня просто поразил своей простотой и эффективностью один закон. Вход в любой кинотеатр там стоит пять долларов. Если ты смотришь латиноамериканскую картину, четыре доллара остается владельцу кинотеатра, а один доллар идет государству в фонд развития колумбийского кинематографа. Если хозяин кинотеатра показывает фильм производства США, все наоборот: один доллар остается ему, а четыре идут в фонд развития национального кино. И этот примитивный закон, понятный, кажется, даже обезьянам, действует! Он сохраняет колумбийское кино.

Можно, конечно, сделать, как в Китае, где разрешено показывать не более десяти американских фильмов в год. И объясняется это “особенностями переходного периода”, переживаемого страной. Только, боюсь, у нас этот номер не пройдет. Нам люди головы поотрывают, потому что они уже по сути своей стали американскими зрителями. Вот к чему ведет отсутствие правильной государственной политики в отношении кино.

Оригинал фото и текста интервью расположены на сайте «Андрей Гончаров – продюсер, режиссер и сценарист»